Знай, о ифрит, — начал рыбак, — что в древние времена и минувшие века
и столетия был в городе персов и в земле Румана царь по имени Юнан.
И был он богат и велик и повелевал войском и телохранителями всякого ро-
да, но на теле его была проказа, и врачи и лекаря были против нее бес-
сильны. И царь пил лекарства и порошки и мазался мазями, но ничто не по-
могало ему, и ни один врач не мог его исцелить. А в город царя Юнана
пришел великий врач, далеко зашедший в годах, которого звали врач Дубан.
Он читал книги греческие, персидские, византийские, арабские и сирийс-
кие, знал врачевание и звездочетство и усвоил их правила и основы, их;
пользу и вред, и он знал также все растения и травы, свежие и сухие, по-
лезные и вредные, и изучил философию, и постиг все науки и прочее.
И когда этот врач пришел в город и пробил там немного дней, он услы-
шал о царе и поразившей его тело проказе, которою испытал его Аллах, к о
том, что ученые и врачи не могут излечить ее. И когда это дошло до вра-
ча, он провел ночь в занятиях, а лишь только наступило утро и засияло
светом и заблистало, он надел лучшее из своих платьев и вошел к царю
Юнану. Облобызав перед ним землю, врач пожелал ему вечной славы и благо-
денствия и отлично это высказал, а потом представился и сказал: «О царь,
я узнал, что тебя постигла болезнь, которая у тебя на теле, и что мно-
жество врачей не знает средства излечить ее. Но вот я тебя вылечу, о
царь, и не буду ни поить тебя лекарством, ни мазать мазью».
Услышав его слова, царь Юнан удивился и воскликнул: «Как же ты это
сделаешь? Клянусь Аллахом, если ты меня исцелишь, я обогащу тебя и детей
твоих детей и облагодетельствую тебя, и все, что ты захочешь, будет
твое, и ты станешь моим сотрапезником и любимцем!» Потом царь Юнан наг-
радил врача почетной одеждой, и оказал ему милость, и спросил его:
«Ты вылечишь меня от этой болезни без помощи лекарства и мази?» И врач
отвечал: «Да, я тебя вылечу». И царь до крайности изумился, а потом
спросил: «О врач, в какой же день и в какое время будет то, о чем ты мне
сказал? Поторопись, сын моя!» — «Слушаю и повинуюсь, — ответил врач, —
это будет завтра». А затем он спустился в город и нанял дом и сложил ту-
да свои книги и лекарства и зелья, а потом он вынул зелья и снадобья и
вложил их в молоток, который выдолбил, а к молотку он приделал ручку и
искусно приспособил к нему шар. И на следующее утро, когда все это было
изготовлено и окончено, врач отправился к царю и, войдя к нему, облобы-
зал перед ним землю и велел ему выехать на ристалище и играть с шаром и
молотком. А с царем были эмиры, придворные, и везири, и вельможи царс-
тва. И не успел он прибыть на ристалище, как пришел врач Дубан, и подал
ему молоток, и сказал: «Возьми этот молоток и держи его за эту вот ручку
и гоняйся по ристалищу и вытягивайся хорошенько — бей по шару, пока твоя
рука и тело не вспотеют и лекарство не перейдет из твоей руки и не расп-
ространится по телу. Когда же ты кончишь играть и лекарство распростра-
нится у тебя по всему телу, возвращайся во дворец, а потом сходи в баню,
вымойся и ложись спать. Ты исцелишься, и конец».
И тогда царь Юнан взял у врача молоток и схватил его рукою, и сел на
коня, и кинул перед собою шар и погнался за ним, и настиг его, и с силой
ударил, сжав рукою ручку молотка. И он до тех пор бил по шару и гонялся
за ним, пока его рука и все тело не покрылись испариной и снадобье не
растеклось из ручки. И тут врач Дубан узнал, что лекарство распространи-
лось по телу царя, и велел ему возвращаться во дворец и сию же минуту
пойти в баню. И царь Юнан немедленно возвратился и приказал освободить
для себя баню; и баню освободили, и постельничьи поспешили, и рабы побе-
жали к царю, обгоняя друг друга, и приготовили ему белье. И царь вошел в
баню, и хорошо вымылся, и надел свои одежды в бане, а затем он вышел и
поехал во дворец и лег спать.
Вот что было с царем Юнаном. Что же касается врача Дубана, то он
возвратился к себе домой и проспал ночь, а когда наступило утро, он при-
шел к царю и попросил разрешения войти. И царь приказал ему войти; и
врач вошел, и облобызал перед ним землю, и сказал нараспев, намекая на
царя, такие стихи:
«Возвышаются все достоинства, коль отцом ты их
Называешься, а назвать другого — откажутся.
О ты, чей лик сиянием огней своих
Прогоняет мрак дурного дела с чела судьбы!
Да сияет лик и да светится неизменно твой,
Хотя лик времен неизменно гневен и хмур всегда!
Оросил меня своей милостью и благами ты, —
То же сделали, что с холмами тучи, со мной они.
И бросал в пучины богатства ты с большой щедростью,
И достиг высот ты желаемых таким образом».
И когда он кончил говорить стихи, царь поднялся на ноги и обнял его,
и посадил с собою рядом, и наградил драгоценными одеждами. (А царь, вы-
шедши из бани, посмотрел на свое тело и совершенно не нашел на нем про-
казы, и оно стало чистым, как белое серебро; и царь обрадовался этому до
крайности, и его грудь расправилась и расширилась.) Когда же настало ут-
ро, царь пришел в диван и сел на престол власти, и придворные и вельможи
его царства встали перед ним, и к нему вошел врач Дубан, и царь, увидев
его, поспешно поднялся и посадил его с собою рядом. И вот накрыли рос-
кошные столы с кушаньями, и царь поел вместе с Дубаном и, не переставая,
беседовал с ним весь этот день. Когда же настала ночь, царь дал Дубану
две тысячи динаров, кроме почетных одежд и прочих даров, и посадил его
на своего коня, и Дубан удалился к себе домой. А царь Юнан все удивлялся
его искусству и говорил: «Этот врач лечил меня снаружи и не мазал ника-
кой мазью. Клянусь Аллахом, вот это действительная мудрость! И мне сле-
дует оказать этому человеку уважение и милость и сделать его своим собе-
седником и сотрапезником на вечные времена!» И царь Юнан провел ночь до-
вольный, радуясь здоровью своего тела и избавлению от болезни; а когда
наступило утро, он вышел и сел на престол, и вельможи его царства встали
перед ним, а везири и эмиры сели справа и слева.
Потом царь Юнан потребовал врача Дубана, и тот вошел к нему и облобы-
зал перед ним землю, а царь поднялся перед ним и посадил его с собою ря-
дом. Он поел вместе с врачом, и пожелал ему долгой жизни, и пожаловал
ему дары и одежды, и беседовал с ним до тех пор, пока не настала ночь, —
и тогда царь велел выдать врачу пять почетных одежд и тысячу динаров, и
врач удалился к себе домой, воздавая благодарность царю. А когда насту-
пило утро, царь вышел в диван, окруженный придворными, везирями и эмира-
ми.
А у царя был один везирь гнусного вида, скверный и порочный, скупой и
завистливый, сотворенный из одной зависти; и когда этот везирь увидел,
что царь приблизил к себе врача Дубана и оказывает ему такие милости, он
позавидовал ему и затаил на него зло. Ведь говорится же: ничье тело не
свободно от зависти, и сказано: несправедливость таится в сердце; сила
ее проявляет, а слабость скрывает. И вот этот везирь подошел к царю Юна-
ну и, облобызав перед ним землю, сказал: «О царь нашего века и времени!
Ты тот, в чьей милости я вырос, и у меня есть для тебя великий совет. И
если я его от тебя скрою, я буду сыном прелюбодеяния; если же ты прика-
жешь его открыть тебе, я открою его». И царь, которого встревожили слова
везиря, спросил его: «Что у тебя за совет?»
И везирь отвечал: «О благородный царь, древние сказали:
«Кто не думает об исходе дел, тому судьба не друг». И я вижу, что
царь поступает неправильно, жалуя своего врача и того, кто ищет прекра-
щения его царства. А царь был к нему милостив и оказал ему величайшее
уважение и до крайности приблизил его к себе, и я опасаюсь за царя».
И царь, встревожившись и изменившись в лице, спросил везиря: «Про ко-
го ты говоришь и на кого намекаешь?» И везирь сказал: «Если ты спишь,
проснись! Я указываю на врача Дубана». — «Горе тебе, — сказал царь, —
это мой друг, и он мне дороже всех людей, так как он вылечил меня
чем-то, что я взял в руку, и исцелил меня от болезни, против которой бы-
ли бессильны врачи. Такого, как он, не найти в наше время нигде в мире,
ни на востоке, ни на западе, а ты говоришь о нем такие слова. С сегод-
няшнего дня я установлю ему жалованье и выдачи и назначу ему на каждый
месяц тысячу динаров, но даже если бы я разделил с ним свое царство, и
этого было бы поистине мало. И я думаю, что ты это говоришь из одной
только зависти» подобно тому, что я узнал о царе ас-Синдбаде…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала пятая ночь, ее сестра сказала ей: «Докончи твой рас-
сказ, если тебе не хочется спать».
И Шахразада продолжала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что царь
Юнан сказал своему везирю: «О везирь, тебя взяла зависть к этому врачу,
и ты хочешь его смерти, а я после этого стану раскаиваться, как раскаял-
ся царь ас-Синдбад, убивши сокола». — «Прости меня, о царь времени, а
как это было?» — спросил везирь.