Об иллюстрации

Художники и иллюстраторы — два принципиально разных сообщества. У иллюстраторов не существует профессиональной среды, которая бы ставила какие‑либо общие задачи, вырабатывала художественные цели, распознавала проблемы и продвигала идеи. Из‑за этого система ценностей становится всё более и более размытой. Вопросы, которые ставит сегодняшний иллюстратор перед современными технологиями были решены еще в 70‑80х годах. Художественная среда, напротив, по сути, всё время занимается выяснением отношений, постановкой проблем собственного функционирования, она похожа на кипящую кастрюлю, это очень нервное, неудобное сообщество.

При изучении творчества наших лучших мастеров книжной графики необходимо оценить их и как иллюстраторов. И прежде всего это хочется сделать по отношению к М. В. Добужинскому. Еще в 1909 г. Александр Бенуа не в хулу, а лишь свидетельствуя наличное направление творческих сил, отметил, что «в нем гораздо больше «рассказчика», нежели «художника формы». О том же писал и Н. Н. Врангель, мечтая, чтобы Добужинский «сделался рисовальщиком для детских книг, иллюстратором»… И, наконец, в наши дни проф. А. Сидоров метко определил его как «одного из лучших читателей среди художников Петербурга».

Когда массовые сталинские репрессии сделали писательство опасным занятием, внимание целой группы авангардных художников привлекла детская книга. Филип Пуллман (Philip Pullman) о новой коллекции, которая раскрывает энергию свободы во время репрессий.

Я родился 2 октября 1900 года, в деревне Варламове Вологодской губернии, в крестьянской семье. Крестьянские дома в нашей местности строились большие, в три-четыре избы под одной крышей. В нашем доме было три избы, в одной вся семья жила зимой, в другой летом, а третья была «горница», там не жили совсем, это была изба для красоты. Светлая горница вся от потолка до пола, как обоями, была оклеена старинными лубочными гравированными картинками с ручной раскраской.

Возвращаясь к лучшим детским книгам года, неизменно задаешься вопросом: «Что же делает обычную книжку с картинками произведением искусства?» — вопросом, посвященному, главным образом, образовательной роли, которую иллюстрированная книга играет в нашем эмоциональном, психологическом, социальном и эстетическом развитии.

Алексей Копейкин, главный редактор сайта детской книги «Библиогид», заведующий отделом рекомендательной библиографии Российской государственной детской библиотеки, в интервью с Юлией Кузнецовой: о полифонии в детской книжной иллюстрации, о том, что важнее для художника — владеть техникой или иметь свою интонацию и о том, почему важно при выборе книги доверять только себе.

Применительно к искусству понятия «должно» «не должно» вызывают у меня чувство настороженности, если не опасения. Ведь говорить об этом можно лишь в плане того, каким бы нам хотелось или не хотелось видеть искусство или, в контексте темы, — иллюстрацию. Мне бы не хотелось, чтобы наша иллюстрация сегодня подменяла свою прямую функцию познания, в широком смысле слова, украшательством. Такая тенденция в настоящее время возникла, вернее, она «переплыла» к нам в иллюстрацию от оформителей 60-70-х, и меня беспокоит то, что образно-пластическая информация, которая закладывается в сегодняшнюю иллюстрацию, часто не превышает ту информацию, которую мы с трудом можем «выжать» из орнамента.

Что такое иллюстрированная книга? Это предмет, с которым хочется общаться, получая эстетическое удовольствие. Предмет, завоёвывающий наше внимание, открывающий, удивляющий, увлекающий в своё особое пространство.

В книгах, журналах, газетах рядом с текстом мы нередко видим рисунки художников или фотографии. Такие изображения носят название иллюстраций. Слово это происходит от латинского «illustratio» — освещение, наглядное изображение. Их назначение — помочь уяснить то, что сказано в тексте, осветить его содержание, сделать ясным, наглядным.