Когда массовые сталинские репрессии сделали писательство опасным занятием, внимание целой группы авангардных художников привлекла детская книга. Филип Пуллман (Philip Pullman) о новой коллекции, которая раскрывает энергию свободы во время репрессий.
«Где медведь?» — иллюстрация Т.Глебовой из книги скрытых образов «Где я?»
Во время суда над тремя участниками группы «Pussy Riot» в августе 2012 года одна из подсудимых, Надежда Толоконникова, сделала заключительное заявление в свою защиту. Она говорила о преклонении перед теми писателями и художниками, которые пострадали от сталинских репрессий, в частности перед группой авангардных поэтов и писателей, известных как ОБЭРИУ. Двумя самыми значительными обэриутами были Александр Введенский и Даниил Хармс — оба они были арестованы и погибли во времена «ежовщины».
У Введенского и Хармса была одна общая черта. Они понимали, что их поэзию для взрослых с характерными абсурдными образами и радикальным эстетическим подходом опубликовать невозможно, и стали писать для детей. На этом поприще они могли заработать на жизнь и творить под минимальным давлением со стороны властей. Они также могли сотрудничать с авангардными в той же степени, что и они сами, художниками, такими как Владимир Татлин — автор проекта знаменитого нереализованного памятника III Интернационалу, и Эль Лисицкий — художник-супрематист, типограф и графический дизайнер.
Отчасти из-за подобного сотрудничества, отчасти благодаря тому, что детская книга какое-то время обеспечивала безопасное укрытие, ранний советский период чудесным образом дал богатую почву для детских книг и иллюстраций к ним. Новая книга «Внутри радуги: русская детская литературы 1920–1935 гг» (Inside the Rainbow: Russian Children’s Literature 1920-1935) предлагает заглянуть в этот поразительный мир. Дизайнер Джулиан Ротенштайн (Julian Rothenstein) и Ольга Будашевская (Olga Budashevskaya), автор исследования из этой книги, создали нечто в самом деле замечательное. Яркие открытые цвета, простые геометрические формы — на первый взгляд это выглядит как учебник по супрематизму, движению, получившему развитие в результате предреволюционного интеллектуального брожения в России для выражения главенства чистого художественного восприятия, которое выше простого описания объектов. Например, руками Казимира Малевича, великого теоретика супрематизма, эта идея была выражена с помощью черного квадрата, а белое поле, на котором этот квадрат покоится, стало пустотой, возвышающейся над всеми чувствами.
У иллюстратора К.Рудакова в детской книге 1927 года черный квадрат все еще остается черным квадратом, но с добавлением двух звонков под ним и петлей сбоку он уже становится телефоном. На данном изображении (которое иллюстрирует стихотворение великого поэта абсурда Корнея Чуковского (1882-1969)) им пользуется обезьяна в красных брюках и черном жилете.
Иллюстрации являются основной частью книги «Внутри радуги», их там сотни, они великолепны по колориту, полны остроумия и изобретательности, от изысканности их формы и дизайна захватывает дух. Книга охватывает период, когда у художников и поэтов была особая форма свободы, позволявшая создавать подобные работы, но в воздухе постоянно чувствовался запах угрозы. Чуковского, который написал о животных, говорящих по телефону, любят поколения русских детей, но это не спасало его и от критики, например со стороны психолога Льва Выготского в 1926 г.:
«Чуковский, по всей видимости, исходит из того, что чем глупее что-либо, тем более понятно и интересно оно детям, тем более вероятно, что это уложится в рамки детского восприятия и понимания… В своих стихах о болтовне Чуковский нагромождает абсурд на тарабарскую речь. Такая литература только благоприятствует детской глупости и несообразительности».
Лидия Попова, иллюстрации к «Игрушкам» А.Олсуфьевой. 1928. Репродукция: Redstone Press
Выражение подобного склада ума стало предзнаменованием того, что последовало позже по мере развития Советского Союза и постепенного ограничения свободы художественного выражения. Такое же подозрительное отношение к воображению проявилось во многом другом, например в плакате по уходу за детьми, напечатанном для использования в яслях и детских садах. Вот пример здравого и гуманного совета:
«Будьте осторожны с любой мелочью, с которой играет ребенок, даже если это всего лишь кусочек дерева или камень.
Понимайте и принимайте участие в радостях и горестях ребенка, и он придет к Вам, когда Вы будете нужны ему».
Но также встречаются инструкции совсем другого толка:
«Никогда не берите с собой ребенка в кино или театр.
Не рассказывайте ребенку историй перед сном, иначе Вы помешаете ему спать из-за новых впечатлений.
Никогда не говорите ребенку о вещах, которые он не сможет увидеть (это означает, что детям не следует рассказывать сказки).»
Ощущение угрозы, повисшее в воздухе, становилось все более явным и смертоносным, но слава детского писателя спасла как минимум одного поэта от тюремного заключения и, возможно, даже гибели. Имя знаменитого писателя Самуила Маршака (1887-1964) было в «черном списке» до тех пор, пока сам Сталин не увидел его там и не вычеркнул, произнеся: «Он хороший детский поэт».
Одним из поэтов, которые не были спасены, стал Осип Мандельштам (1891-1938), который был дважды арестован при Сталине и умер в транзитном лагере. Его стихотворения стали классикой, но в издание «Внутри радуги» он вошел благодаря своей книге «Два Трамвая» 1925 года, иллюстрации к которой демонстрируют необыкновенное изящество. Художник, Борис Эндер, работает с очень ограниченной палитрой цветов — черным, красным и серым, иногда используя немного светло-коричневого, — и с упрощенными формами, особенно с повторяющимися изгибами параллельных трамвайных рельсов. Это прекрасный пример использования минимума средств для достижения максимального эффекта.
До того, как в 1960-х благодаря Брайану Уайлдсмиту (Brian Wildsmith) и Джону Бернингему (John Burningham) произошел расцвет многокрасочной печати в британской детской книге, в книгах для юных читателей обыкновенно использовали старую добрую двухцветную печать. Это было дешево, но ужасно уныло. Тем не менее в России 1920-х гг Эль Лисицкий среди прочих показал, как все могло засиять со всем блеском модернизма. Черное и красное в его «Сказе про два квадрата» (1922) не пытаются стать чем-то большим, чем глубокий черный и открытый красный, но они так же триумфально шествуют, как и в его необычайно сильном пропагандистском плакате «Клином красным бей белых!» 1919 года — классическом примере того, как можно сделать абстракцию мгновенно считываемой.
Литографская печать использована во многих из этих примеров, что оказало прямое влияние на развитие детской книги Великобритании. В 1939 дизайнер Ноэль Керрингтон (Noel Carrington), большой почитатель советской детской книги, убедил издателя Аллена Лейна (Allen Lane) добавить специальную серию Puffin series к уже существующим Penguins и Pelicans для использования этого метода печати — здесь очень важной стала именно литография, поскольку в случае, когда художник рисует прямо на камне, с которого после происходит процесс печати, издатели могут сэкономить время и деньги на этапе фотографирования.
Литография не была единственной техникой, нашедшей применение в этих книгах. Иллюстрации Константина Кузнецова для книги «Я печатник» 1932 г., автором которой стала Екатерина Зонненштраль, очень похожи на шелкографию: превосходное качество воспроизведения позволяет нам при увеличении разглядеть ячейки сетки, через которые продавливалась краска. Я не обладаю никакими сведениями об авторе или иллюстраторе, но совершенно ясно, что вместе они создали книгу, которую должно было быть приятно держать в руках. Трафаретные силуэты тракторов, локомотивов, самолетов и кораблей положены на бумагу красочным слоем разной толщины в энергичных ритмах, которые являются результатом большого внимания при расположении объектов, и в различных цветах (богатом горчично-желтом, глубоком красном, индиго и черном), восхитительная сила которых противопоставлена друг другу.
Борис Ермоленко, обложка и иллюстрации к «Спецодежде», 1930. Репродукция: Redstone Press
Другая ударная серия изображений пришла к нам из книги под названием «Спецодежда» авторства Бориса Ермоленко (1930). Она предвосхитила знаменитую английскую работу 1938 года «High Street» с литографиями Эрика Равилиуса (Eric Ravilious), но у нас нет точной информации о том, был ли Эрик знаком с работой русского художника или нет; однако во многих отношениях две эти книги очень похожи, причем не только в плане использования мягких охристых, пыльно-розовых и зеленых цветов. «Спецодежда» состоит из ряда изображений рабочих в одежде, используемой по роду их деятельности: ныряльщик, пекарь, шахтер, химик и т.д.
Как и многие другие иллюстрации в этом собрании, работы Ермоленко изображают своих персонажей в жестких, формальных позах, и можно сказать, что главная роль отведена не индивидуальности, а той роли, которую играет персонаж в обществе. Внутри этой подборки особое внимание множество раз уделено именно тому, как все работает, чем занимаются люди в сельском хозяйстве и на транспорте, при работе с машинами и электричеством. Одно из прекраснейших изображений Александра Дейнеки из книги «Электромонтер» 1932 г. авторства Б.Уральского показывает нам рабочего со спины с вытянутыми руками, широко расставленными ногами, в точности похожего на фигуры из «Спецодежды», однако этот человек работает на высоте, на опоре линии электропередач, в центре практически абстрактного узора белых проводов и изоляторов, ярко контрастирующих с фоном черного неба. Он силен, уверен, он улыбается, и будущее принадлежит ему — опровергая своим существованием известные тезисы песни «Wichita Lineman».
Очень яркой отличительной чертой книги является множество фотографий. На некоторых из них изображены портреты поэтов и писателей, таких как Чуковский, Хармс и Маяковский, но также есть следственная фотография Мандельштама, сделанная после его первого ареста в 1934 г. В издании много фотографий детей — группа малышей, позирующих на снегу на фоне их бревенчатого детсада, укутанных настолько, что они еле-еле могут двигаться, под лозунгом «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!»; или же дети, обедающие вместе со своим учителем супом из мисок в пустой и голой классной комнате — их глаза такие же круглые, как у детей на картинке Джорджа Круикшенка (George Cruikshank) со сценой «Пожалуйста, сэр, можно мне еще?» из «Оливера Твиста». Самым неубедительным из всего является ряд фотоиллюстраций из книги «Пора вставать» Ф.Фолмана и В.Бонюк, в которой мальчики и девочки примерно шести лет в шапочках из газеты и шортах маршируют, держа в руках плакаты, а у некоторых из них на руке видна повязка «Красного креста». Непохоже, чтобы хоть у кого-то из них было малейшее понятие, что они должны были делать, а качество фотографий просто отвратительно. Тем не менее из общего ряда выделяется портрет худощавого юноши в свободной рубахе и небрежной фуражке, размахивающего партбилетом у себя над головой. Запоминающимся это изображение делает улыбка, выражающая неподдельное счастье.
Когда вы не понимаете язык, когда все, что вы можете увидеть, — это компоновка форм, от которой не отвлекает смысловая нагрузка, в отношении типографики происходит нечто интересное: становится намного легче рассмотреть качество дизайна. Некоторые из лучших примеров, воспроизведенных здесь, поражают своей изысканностью и остроумием. Многие из лучших вышли в издательстве «Радуга», где литературные таланты Маршака, Чуковского и многих других были объединены с блестящими визуальными образами таких художников, как Владимир Лебедев, Эдуард Криммер и Дмитрий Буланов. Очень жаль, что современные издатели стесняются рассказать нам, кто отвечает за дизайн их книг. Было бы полезно знать, кого можно похвалить, но иногда также не лишне понять, кого отругать.
«Радуга» продержалась недолго. Государство закрыло ее в 1930 г. Позже было открыто издательство с таким же названием, но продукция имела мало общего с гениальными изданиями «Радуги» 1920-х. Тучи сгущались. В начале революции у художников-авангардистов кружилась голова от новых возможностей. Владимир Маяковский в своем «Открытом письме рабочим» 1918 г. писал:
«Никому не дано знать, какими огромными солнцами будет освещена жизнь грядущего. Может быть, художники в стоцветные радуги превратят серую пыль городов, может быть, с кряжей гор неумолчно будет звучать громовая музыка превращенных в флейты вулканов, может быть, волны океанов заставим перебирать сети протянутых из Европы в Америку струн.»
Какие же шансы на жизнь это имело против официальной политики партии? В качестве примера приводим отрывок из «Азбуки коммунизма» Николая Бухарина 1920 г.:
«Спасение юных умов и освобождение их от пагубных реакционных убеждений их родителей — одна из основных целей правительства пролетариата».
Как бы там ни было, у детей были свои способы дать понять, что они думают о подобных вещах. Вот отрывок из воспоминаний Светланы Гузенко «До Игоря: мои воспоминания о советской юности» (Before Igor: My Memories of a Soviet Youth), изданных в 1961 г:
«На праздник Октябрьской революции наш класс создал небольшую пьесу, в которой группа юных пионеров изгоняла героев русских народных сказок как антисоветских элементов… Лидер группы, девочка по имени Зоя Мечова, встала и произнесла вводную речь. Она объяснила, что старые волшебные сказки о принцах и принцессах, эксплуататорах простого народа, не подходили для советских детей. Волшебные сказки и Дед Мороз были просто выдуманы для того, чтобы дурачить детей.
Суд начался. Золушку выставили перед судьями и обвинили в предательстве рабочего класса… Следующим был Дед Мороз, которого обвинили в том, что он спускался вниз по трубам и шпионил за людьми. Друг за другом мы были осуждены на ссылку… Зоя Мечова завершила свою речь, но никто не слышал ее. Дети в аудитории начали плакать. «Верните их назад! Верните их назад! Не расстреливайте их!» Шум был оглушительным.»
Лучшие писатели и художники, представленные здесь, ценили это. Ольга Будашевская цитирует письмо одного из выживших детских писателей, Самуила Маршака, другому, Корнею Чуковскому:
«Мы оба могли погибнуть. Дети спасли нас»
«Внутри радуги» — исключительное собрание, сокровищница, памятник свободе воображения и тому короткому времени, когда авангард и веселость, игра были одним целым.
Перевод Татьяна Латышева
источник