Журнал «Страстной бульвар, 10», выпуск №7-157/2013
Авторы: Звонарева Лола, Кудрявцева Лидия
Если спросить народного художника России, лауреата Государственной премии РФ и многих международных, главного художника Государственного академического центрального театра кукол им. С. В. Образцова Сергея Алимова, что встает перед его мысленным взором, когда он закрывает глаза, он ответит: дом на Зубовском бульваре. Он видит детскую комнату и заклеенные крест накрест белыми бумажными лентами окна. Они с братом и няней вернулись от дедушки в еще военную Москву 1942 года. Ему пять лет. Мама, Наталья Яковлевна Гембицкая, была художником детской книги. И не сосчитать, сколько поколений первоклашек постигало «Букварь» с ее рисунками. «Я очень любил маму, и мне нравилось все, что она делала». Мальчиков Наталья Яковлевна воспитывала по всем правилам хорошего тона.
Отец — Александр Сергеевич Алимов — известный архитектор. Сергею было всего четыре года, когда отец прочел ему гоголевского «Вия». Так приходила любовь к русской литературе, к золотому веку дворянской культуры, сохранившаяся на всю жизнь, как и любовь ко всему новому, неожиданному, самобытному.
Дедушка художника — Сергей Семенович, проживший до глубокой старости, чрезвычайно одаренный, основательный человек. Мальчик из крестьянской семьи стал художником-живописцем, окончил Училище живописи, ваяния и зодчества. Он преподавал рисование и черчение в брянской гимназии и в коммерческом училище, в 1919 году сменил город на сельскую жизнь: в Бортникове на природе легче прокормить шестерых детей, брат отдал ему каменный двухэтажный дом. Сельский храм расписан им, и живопись он не забывал, особенно портретную.
Юный внук любил рисовать по воображению. Рисовал войну, выдумывал бытовые сценки. Уже тогда просыпалось в нем ощущение своего пути, будущего призвания художника.
Добавим к родственному творческому букету двоюродную бабушку, художницу-кукольницу Марию Яковлевну Артюхову, последнюю ученицу Константина Коровина перед его эмиграцией в Париж. Она зачаровывала мальчика и юношу своими куклами, которые непременно ему показывала прежде, чем их отправить в Ленинград в знаменитый театр кукол Деммени. Припомнит Сергей Александрович эти посещения, когда станет главным художником кукольного театра им. С. В. Образцова. Когда-то бабушка начинала работать над куклами вместе с молодым Сергеем Образцовым, затем их пути разошлись, и Мария Яковлевна начала сотрудничать с ленинградским театром. А сегодня нестареющие бабушкины куклы висят в алимовской мастерской…
С благословения отца и матери поступает Сергей в Московскую среднюю художественную школу. Учебу в СХI он вспоминает с удовольствием, с еще большим — ВГИК, куда, предъявив рисунки к Ремарку, поступает через пять лет на факультет, готовящий художников-постановщиков мультфильмов. Анимационное кино было, по его мнению, «кладезем метафор», возможностью реализовывать фантазии, работать с литературой «по воображению».
Когда режиссер Союзмультфильма Федор Хитрук пришел во ВГИК в поисках художника для нового фильма, ему указали на студента Сергея Алимова. Ему было двадцать четыре года.
Первые два «взрослых» фильма принесли Алимову признание художника «новой волны» в отечественной мультипликации. Это были «История одного преступления», ставшая в 1962 году его дипломной работой, и «Человек в рамке», который появится через четыре года и заклеймит бюрократа, «бумажного человека».
Оглушительную славу принес Алимову мультфильм «Каникулы Бонифация». Мультфильмы «Каникулы Бонифация» и «Топтыжка» положили начало работе Сергея Александровича для детей — в книге и журналах.
В 1964 году он станет членом Союза кинематографистов, в 1968-м — членом Союза художников. Успех его гоголевских работ (и салтыково-щедринских, и гофмановских) на выставках был неизменен. А один успех закончился чисто по-гоголевски. Алимовская иллюстрация к «Носу», где Ковалев так эффектно пересекает Дворцовую площадь, встречаясь со своим возгордившимся носом, остроумно придуманным, была похищена на Франкфурской книжной ярмарке прямо со стены. Кражу оценили в четыре тысячи долларов! Вор выбрал работу Алимова из четырехсот, выставленных на ярмарке. «Своеобразная форма признания», — посмеиваясь, прокомментировал художник после того, как шедевр был отобран у злоумышленника и в целости возвращен на место.
«Историю одного города» М. Салтыкова-Щедрина ему хотелось воплотить в серию мультфильмов, каждый из которых был бы посвящен одному градоначальнику. Вместе с талантливым режиссером Валентином Караваевым, они успели сделать лишь один короткий фильм — «Органчик». Но и он слишком злободневно прозвучал в брежневскую эпоху. Продолжить задуманный цикл мультипликацинных портретов градоправителей не позволили: чиновники от Госкино увидели опасные аллюзии. Серия из «Истории одного города» осталась в станковых листах и в двадцати шести иллюстрациях к книге, выпущенной в 2010 году петербургским издательством «Вита Нова». А на экране появился сделанный вместе с тем же Валентином Караваевым «Премудрый пескарь» и стал образцом воспроизведения классики в мульткино.
Есть у друга Сергея Александровича, художника театра Владимира Серебровского наблюдение, совпадающее с убеждениями Алимова. Задача художника — не разрушить созданный читательским воображением образ, скажем, Ковалева, Манилова или Собакевича, или того же градоначальника, а, напротив, утвердить его, ведь нет большей радости для художника, если зритель скажет: «Это похоже». И нет большего счастья для художника, чем возможность оживить великое творение литературы.
В 2011 году, по заказу издательства «Вита Нова», Алимов выполнил сорок иллюстраций к первому и второму тому «Мертвых душ», исполнив их в редкой тиражной, новой для него технике — шелкографии.
Гоголь описывал Россию из «прекрасного далека» — сочинял похождения Чичикова в Риме. Летом 1841 года приехал к нему сердечный друг Павел Васильевич Анненков, оставивший выразительный словесный портрет Гоголя тех лет. Этого Гоголя мы и видим на рисунке Алимова. Гоголь дан силуэтом, в профиль, в полный рост. Он по-европейски щеголеват, с романтическим бантом на груди, с цилиндром в одной руке и тростью — в другой, в знаменитой крылатке. Глядя на алимовский портрет, понимаем справедливость утверждения Анненкова: «Он был прост перед своим кругом, добродушен, весел, хотя и сохранял тонкий, может быть, невольный оттенок чувства своего превосходства и своего значения».
Обаяние алимовского Гоголя вдохновило руководителей Московского драматического театра имени Н.В. Гоголя использовать портрет как логотип театра — на программках, на билетах и даже на фирменных бокалах. В течение многих лет зрителей приветствовал у входа воспроизведенный на плакате в два человеческих роста силуэт Николая Васильевича, словно вернувшегося из римского далека в старую Москву. На голове у Чичикова в иллюстрациях художника мы увидим, возможно, тот самый цилиндр, что держит в руках алимовский Николай Васильевич.
Задорный авантюризм — качество, сближающее автора поэмы с ее главным героем. Да и мы — в себе, в окружающих — обнаруживаем ту или иную черточку гоголевских героев поэмы, увиденную в жизни писательским оком. Гоголь писал о своих персонажах: «…герои мои потому близки душе, что они из души; все мои последние сочинения — история моей собственной души».
Гоголевская и алимовская ирония имеют сходную природу: оба смеются над несовершенством мира, храня в душе христианский идеал и взыскивая гармонию, высмеивая самоупоенность бездуховности, стремящейся заполонить все окружающее пространство. Мы ощущаем востребованность иронии в обществе начала третьего тысячелетия. Философ Ортега-и-Гассет в «Дегуманизации искусства» предвидел: «Я очень сомневаюсь, что современного молодого человека может заинтересовать стихотворение, мазок кисти или звук, которые не несут в себе иронической рефлексии».
Ощущение театральной сцены появляется в иллюстрации Алимова к «Мертвым душам», где две двери, осторожно приоткрытые упрятанной в многочисленные рюшечки, оборочки и бантики Коробочкой и ее старой служанкой, воспринимаются как легкие декоративные панели, разбивающие пространство большой сцены на замкнутые отдельные каморки. Над «сценой» опять нависает фрагмент темной шторы с тремя складками — подобие театрального занавеса. Зритель предупрежден: Чичиков вновь разыгрывает спектакль одного актера, надеясь на солидный гонорар — переданные в его пользование мертвые души. По-театральному подробно и убедительно разработаны в иллюстрациях «задники» с изображением провинциального города и деревушек, где особняки с колонами местной знати соседствуют со скромными церквушками и колоколенками — упоминание о них так часто встречается в «Мертвых душах» (особенно во втором томе). Как мечтал Гоголь о том, чтобы именно церковь стала для его современников подлинным духовным центром, организующим вокруг себя российское пространство!
Сергей Александрович Алимов так комментирует свои работы: «Хотя я воцерковился в зрелом возрасте, в моей семье всегда были живы православные традиции, так же, как и любовь к нашему замечательному искусству и литературе — Гоголю, Пушкину, Салтыкову-Щедрину, Чехову. И размышляя над их книгами, я пытаюсь честно в чем-то разобраться, что-то понять и в них, и в нашей жизни, и в себе самом, конечно. Это же очень непростая литература, порой противоречивая, там есть и горечь, и печаль, и радость, и едкая ирония, и сатира. А ведь, если вдуматься, только великий народ может позволить себе смеяться над самим собой…»
Театральное решение пространства естественно для Алимова. Он немало работал и продолжает работать как сценограф. Еще в 1966 году, вместе с другом, московским художником Михаилом Ромадиным, для Московского театра сатиры оформлял спектакль «Теркин на том свете» (режиссер — В. Плучек), вскоре запрещенный цензурой. Его успел увидеть Твардовский, через год ушедший из жизни. Эскизы декораций к двум актам — «Стол проверки» и «Парк культуры», выполненные Алимовым белилами, гуашью с использованием аппликации, стали собственностью дочери писателя — Ольги Твардовской.
В 1967 году Алимов сделает белилами и гуашью эскиз декорации к пьесе «Путешествие Гулливера» (по одноименному роману Д. Свифта), поставленной московским Театром-студией киноактера. В 1971 году — в той же технике — выполнит эскизы декораций для Московского областного драматического театра, поставившего комедию «С легким паром» Э. Брагинского и Э. Рязанова.
Четыре эскиза декораций — «Единая установка», «Дом Джильды», «Пролог», «Тюрьма» (сегодня они хранятся в Государственном центральном театральном музее) сделал Алимов для Государственного академического театра им. Моссовета, поставившего в 1972 году пьесу Л. Николаи «Черный, как канарейка».
В Центральный кукольный театр имени С. В. Образцова Сергей Александрович был приглашен главным художником в 1999 году. Здесь Алимов станет художником-постановщиком гоголевской «Ночи перед Рождеством», пушкинской «Пиковой дамы», спектакля, приуроченного к столетию С. Образцова «Великий пересмешник» (по мотивам книги воспоминаний «По ступеням памяти»), веселых сказок для малышей про Винни-Пуха и братца Кролика. В последнее время художник напряженно работает над эскизами декораций к бессмертному «Дон Кихоту».
…Глядя на иллюстрацию Алимова к «Мертвым душам» с изображением крупным планом капитана Копейкина, интересно узнать, что еще до Гоголя антиправительственную сатиру «Послание к другу» написал поэт-воин, герой Отечественной войны 1812 года Сергей Никифорович Марин: «Служи Отечеству, твердят нам с юных лет,// Люби Отечество, твердит весь белой свет…// А службой верною, любовию к нему,//Что можешь ты найтить? — найдешь костыль, суму…»
Сергей Марин, родной брат прапрадеда художника по отцовской линии, считается основоположником русской политической литературы. Увлечен он был и современным ему театром. Член «Беседы любителей русского слова» издавал журнал «Драматический вестник» (вместе с А. А. Шаховским, Д. И. Языковым, К. Н. Батюшковым, А. Н. Олениным, князем С. А. Ширинским-Шихматовым), писал в стихах послания к Крылову, бывал у Державина и дружил с Денисом Давыдовым.
Историки литературы видят прямую связь этих стихов С. Н. Марина с гоголевской «Повестью о капитане Копейкине», первый вариант которой был запрещен цензурой: «Бесконечные войны наполеоновского времени разбросали по лицу земли сотни тысяч беспризорных калек, обреченных за любовь к родине собирать милостыню или умирать под забором. Поэтому «Послание к другу», как и позднейшая гоголевская «Повесть о капитане Копейкине», является вечным укором царскому правительству, не сумевшему оценить и материально обеспечить вышедших из строя героев Бородина, Малоярославца и Лейпцига».
Бравый вояка капитан Копейкин изображен художником с добродушной усмешкой, но и не без скрытого сочувствия — иначе почему «вознесся выше он главою непокорной александрийского столпа»?
Художник небезразличен к тем давним событиям: из семьи его предков Мариных три родных брата участвовали в Бородинском сражении. Прапрадед Алимова Аполлон Никифорович Марин, автор изданных в Воронеже книг «Песни и разсказы изъ военных походов» (1873), «Русские богатыри. Заветная книжка для ратных людей и народа русскаго» (1872), писал в предисловии к «Краткому очерку истории лейб-гвардии Финляндского полка»: «Предки наши передавали потомству славные дела и подвиги своих соотчичей в рассказах и песнях, и повествования о людях знаменитых переходили из уст в уста, не умирая в потомстве, и воспламеняя дух новых поколений к новым подвигам, и мы жили в век славы и помним чудные подвиги наших соотчичей».
Под звуки сочиненного Сергеем Никифровичем Мариным марша лейб-гвардии Преображенского полка русские войска 19 марта 1814 года торжественно входили в Париж. Спустя годы в Зимнем дворце этот гимн звучал ежегодно 25 декабря — сразу после благодарственного молебна.
Избрав с ранних лет путь художества, Алимов неизменно и преданно верен ему. Будучи Председателем комиссии по театрально-декорационному искусству Союза художников России, он сказал, обращаясь к участникам одной из театральных выставок: «Наша профессия уникальна. Мы на равных со сценаристами, режиссерами, операторами участвуем в создании фильма или спектакля. Они могут уйти из репертуара, состариться, не выйти в прокат. А эскиз декорации, кукла, костюм продолжают жить абсолютно самостоятельно. Никогда не устареет то, что сделано художником». Сергей Александрович Алимов утверждает это всем своим творчеством.
