«Родительский дом» № 116 от 16 апреля 2010
Ника Георгиевна Гольц
В этой удивительной квартире живут Снежная королева и Маленький принц, Гадкий утенок и Стойкий оловянный солдатик, Золушка и Кот в сапогах… На стенах висят старинные картины, по углам замерли солидные книжные шкафы с толстыми томами, а на стол проливает свет лампа в затейливом бумажном абажуре…
— Я сделала его еще студенткой, — говорит известная художница Ника Гольц, показывая на необычный абажур, — и разрисовала сценами из “Двенадцатой ночи” Шекспира. Получается, он стал моей первой работой в качестве книжного иллюстратора.
Рисовать Ника начала еще в детстве — когда ей было лет пять-шесть.
— Мы жили в центре Москвы, в Мансуровском переулке, — вспоминает Ника Георгиевна, — в одноэтажном домике, принадлежавшем еще моей бабушке. В нем были белые кафельные печи, в которых зимой трещали дрова, а во дворе дома росла большая яблоня, посаженная моим отцом много лет назад.
Папа, Георгий Павлович Гольц, художник и академик архитектуры, стал первым учителем для маленькой Ники. Он рисовал картинки, а вслед за ним начала воплощать свои детские фантазии и она сама. “Я рисовала то, о чем читала, и свои собственные истории, а потом склеивала листочки и переплетала их. Получались такие маленькие книжечки”, — улыбается Ника Георгиевна.
Кстати, в особняке рядом с их домом “жил” в это же время герой Михаила Булгакова — гениальный Мастер, и к нему в гости тайком приходила Маргарита. Такое вот совпадение…
В детстве у Ники был любимый пес, с которым она выросла вместе, на диванах спали многочисленные коты, гулявшие весной сами по себе, а под потолком комнат свободно летали птицы… Позже вся домашняя живность “поселилась” в ее книгах — как воспоминания о самых лучших годах жизни. Оттуда, из детства, берет свое начало и ее творчество, оттуда родом все ее волшебные принцы и красавицы принцессы, голые короли и холодные снежные королевы…
100 метров памяти
Летом 1941 года в Москву пришла война, начались ночные бомбежки. Верный пес погиб, защищая дачу под Новым Иерусалимом: немцы застрелили бесстрашного охранника, не пустившего чужих в дом. Среднюю художественную школу, где училась Ника, срочно эвакуировали в Башкирию. В столицу она вернулась в 1943 году и сразу же поступила в Суриковское училище на отделение монументальной живописи. Ника мечтала, как и отец, писать на стенах, но единственной ее работой в этой области стала 100-метровая роспись в Детском музыкальном театре Натальи Сац. В свое монументальное полотно, кстати, Ника включила и два панно, созданных ее отцом, как дань памяти о нем.
— Папа погиб в 1946 году, — рассказывает Ника Георгиевна, — это стало для меня страшным ударом. Надо было как-то зарабатывать на хлеб, и я взялась за иллюстрации, тем более что всегда любила рисовать.
В 1956 году вышла первая книга — “Стойкий оловянный солдатик” Андерсена, которая и определила главное направление ее творчества — иллюстрации к сказкам.
Конечно, в рисунках Ники “жили” и другие персонажи, затесался даже Мальчиш-Кибальчиш, но герои Гофмана, Андерсена, Гауфа, Шарля Перро, Оскара Уайльда, Сент-Экзюпери, Погорельского, Одоевского были для нее главными. Кстати, если разобраться, то гайдаровский Мальчиш — тоже сказочный герой, удивительно напоминающий Стойкого оловянного солдатика.
“Диснеевщина” и настоящее искусство
— Я занялась книжной иллюстрацией ради заработка, — признается Ника Георгиевна, — но вскоре поняла, что это мое. Даже когда у меня не было заказов, я рисовала “для себя”. На мой взгляд, книга — это маленький театр, в котором иллюстратор сам ставит спектакль. Он одновременно и автор, и актер, и режиссер, и осветитель, и костюмер, и декоратор… Нужно рисовать сцены, продумывать их последовательность, писать мизансцены, это очень увлекательно!
Так появились иллюстрации к “Гадкому утенку”, “Снежной королеве”, “Оле Лукойе”, “Золушке”, “Коту в сапогах”, “Свинопасу”, “Принцессе Бромбилле”, “Золотому горшку” и многим другим всемирно известным сказкам. Интересно, что когда художнице спустя несколько лет приходилось снова возвращаться к тем же произведениям, она никогда не использовала старые сюжеты. “Каждую книгу нужно рисовать заново”, — считает Ника Георгиевна.
Разговор у нас, само собой, зашел и о сегодняшнем дне детской иллюстрации. “К сожалению, — посетовала художница, — многие современные издатели не обладают хорошим вкусом. Они требуют делать книжку поярче, “попушистее”, чтобы бросалась в глаза. В их понимании книга — это прежде всего товар, который нужно выгодно продать. Они часто идут на поводу у родителей, которые покупаются на красочную, безвкусную обложку и аляповатые картинки. Этот стиль я называю “диснеевщиной”. У детей отбивается вкус — их приучают к примитиву, который, к несчастью, сейчас заменил настоящее книжное искусство. Некоторые нынешние художники вообще не умеют рисовать — просто делают на компьютере “мультяшные” картинки и выдают их за творчество…”
Сама Ника Георгиевна все делает, что называется, только вручную: акварелью, гуашью, темперой, пастелью… Поэтому ее работы такие живые — необычно воздушные, легкие, волшебные. Их можно разглядывать долго — как настоящие, большие картины. Разумеется, художница следует за автором текста, но в то же время обладает и определенной свободой творчества, без чего не может быть настоящего мастерства. Вообще-то, на мой взгляд, признак хороших иллюстраций — когда готов купить книгу только ради них. В моей личной библиотеке, например, есть “Снежная королева” и “Гадкий утенок” с рисунками Ники Гольц. Конечно, можно было найти эти сказки в другом, более дешевом исполнении, но я купил их именно потому, что хочу, чтобы мои дети разглядывали не просто “картинки”, а настоящие художественные произведения.
— Работа для детей более ответственная, чем для взрослых, — говорит Ника Георгиевна, — потому что первое впечатление от книги остается у них на всю жизнь. Очень важно сделать иллюстрации хорошо, качественно. Такая книга воспитывает вкус, формирует взгляды ребенка, подчеркивает смысл текста.
“Страна чудес” оказалась “холодной”
— Вы проиллюстрировали почти все известные сказки, есть ли у вас какая-то своя, любимая?
— У меня есть любимые авторы — Андерсен и Гофман. Их произведения — особые, в них волшебство переплетается с реальностью, фантастика смешивается с жизнью… Скажем, тот же Стойкий оловянный солдатик: он игрушечный, но одновременно — и живой!
— Что значит рисовать для детей?
— Я не понимаю самого определения “детская книга”. По-моему, “детскими” можно считать книги для малышей 2—3 лет, а потом следует рисовать иллюстрации, как для взрослых.
— Были ли произведения, с которыми вы отказались работать?
— Да, “Алиса в Стране чудес”. Сначала я загорелась, а потом перечитала книгу и поняла, что это не мое. В ней нет волшебства, она слишком “холодная”. Ведь ее написал ученый-математик…
— Какую книгу вы мечтаете проиллюстрировать?
— Не хотелось бы об этом говорить, я человек суеверный, вдруг не получится… Но вот об одном произведении, которое я бы с удовольствием оформила, скажу — это “Житейские воззрения кота Мурра” Гофмана. К сожалению, заказов на книгу пока нет.
— Среди ваших работ особняком стоят иллюстрации к “Маленькому принцу” Экзюпери…
— Я не хотела браться за эту работу, но потом согласилась, только с условием, чтобы обязательно присутствовали и рисунки самого автора, ведь без них книга будет неполной… Мне пошли навстречу. И еще мне повезло, что я нашла замечательного мальчика Ваню — он и стал прообразом Маленького принца.
Тот самый кот
Нике Георгиевне недавно исполнилось 85 лет. Несмотря на солидный возраст, она много работает — при мне ей звонили из издательства и уточняли сроки сдачи очередных иллюстраций. “Я занята на год вперед, — признается художница, — и это очень хорошо, потому что я как наркоман — уже не могу без книги. Держать в руках только что изданный том, видеть его в магазине, знать, что покупают — что может быть приятнее!”
Когда я пришел в гости к Нике Георгиевне, то первым меня в коридоре встретил ее черно-белый кот. Он посмотрел хитрыми зелеными глазами, потом, не торопясь, пошел в гостиную, как бы призывая следовать за собой. Во время беседы он лежал на столе, лениво поглядывая на нас. А в конце визита так же, не торопясь, проводил меня до двери. Я подумал: этот кот — несомненно, дальний родственник того самого Кота в сапогах, который преданно служил своему хозяину и был готов оградить его от всех бед и опасностей. Даже от страшного Людоеда… Не удивлюсь, если увижу этого котищу в следующей книге Ники Георгиевны.
